“Я не знаю, как и почему Киев может хоть у кого-то ассоциироваться с шаурмой. Не понимаю. Честно.
Для меня Киев – это истории. Бесконечные истории, которые может рассказывать тысячелетний город.
Бизнес-центры с видом на холмы, в которых по ночам можно услышать эхо звона варяжских топоров. Крики умирающих в бою коней. Злые татарские крики. Запах огня. Колокольный звон и звон монет с трезубом.
Это Киев.
Возы на площадях за воротами, стены и рвы, ржание лошади и ругань на десятках языков. Польские купцы, литовские купцы, силезские купцы, купцы из Византии и из итальянских городков-колоний. Брызги муранского стекла по мостовой. Крики. Монахи-доминиканцы, господни псы в одном из первых своих монастырей. Интриги и ленивый Днепр, пожирающий их кровавые итоги.
Это Киев.
Козацкая сабля прочерчивает красную линию по чьей-то груди. Реки-ручьи прочерчивают синюю линию по городу. Евреи из Чернобыля. Тихий шёпот священников. Громкий бой барабанов. Кровь и смерть. Смерть и веселье.
Это Киев.
Тихие улочки, усеянные в мае взрывающимися цветом каштанами. Улочки, в которых тихо скользят тени историй. Уходят в вековые дома тени Петлюры и Скоропадского, немецких генералов и кровавых красных упырей, не заслуживших имени. Стрёкот пулемётов. Багровые ручьи на брусчатке.
Это Киев.
Красные флаги. И снова красные флаги. Чьи-то мозги серыми брызгами по траве. Пленные. Военные. Огненный смерч на Крещатике. Бабий Яр. Сырецкий лагерь. Куренёвская трагедия. Радиоактивное облако. Первомай. Гранит. Голубо-жёлтый флаг. Свобода.
Это Киев.
Всё оранжевое и белое. Потом забытьё и снова всё белое, и снова всё в огне. Бей в барабан. Бам. Бам. Баррикады. Друзья. Боль. Боль и слёзы. Удар пули. Красные носилки. Красные руки. Сине-жёлтые флаги. Плине кача. Победа. Присяга. Автобусы. Донбасс.
Это Киев.
Всё это Киев. Тысячи теней. Тысячи историй. Тысячи запахов, имён, сердец, смертей, трагедий. Тысячи жизней. Тысячи губ. Тысячи глаз. Тысячи историй.
С днём рождения, Киев.
Будь.”