ДОНЕЦЬК. ВИХОДЖУ З МАГАЗИНУ. НАЗУСТРІЧ ЙДЕ ВІЙСЬКОВИЙ: “ЦЕ ШО ТАКЕ У НАС РОБИТЬСЯ, ТОВАРИШ ОФІЦЕР? МУКИ НЕМАЄ І СКАЗАЛИ, ШО СКОРО І СІЛЬ З ПРОДАЖУ ЗНИКНЕ?
Оккупированный Донецьк. Пздць подкрался незаметно. Шо радует. Думаю, всё-таки проверю, шо там сегодня. Зашла. Вижу, так и есть, - пише Prefiks Blog. Для уточнения информации спрашиваю у продавца:
– А шо и правда муки в продаже нет? Продавец: – Нет муки. Но я жеш неугомонная: – И шо такооое? В рыспублике проблеемы? Она крякнула два раза и всё. Я опять: – И шо в рыспублике неурожай зерновых? Она: – Тада. Но сказали, шо скоро Еленовский мелькомбинат опять заработает. Я пошла в наступление: – Ну, давайте с вами скажем друг другу честно, откуда он возьмёт сырье? Где они возьмут зерно? Она со вздохом: – Нуу, как-то же решат этот вопрос.
Из россии завезут. Я опять: – А в россии зерно только фуражное – это для зверюшек корм. У них проблемы с человеческим зерном. Даа. Это так. Она, как Элочка-людоедка: – Охохо. Я говорю: – Вот в школах мука для выпечки заканчивается. Рыспубликанское начальство сказало, шо пока муки им не дадут. Правильно, детишки без булочек и пирожков обойдутся. Вот так. А дети ж – это ж будущее рыспублики. И за шо детям такое? За шо боролись? Ну и дальше, меня не остановить, раз уж я вылезла из будки, то буду продолжать свою арию: – А мне звонят укропские родственники и радуются, шо у нас муки нет.
Ну, думаю себе, избрали ж нового прИзидента рыспублики, ну обещал же нам достойную жизнь и понижение цен на всёё. А оно шож выходит, шо укропские родственники правы?- и дальше ей шопотом, – обманули нас опять, айяйя. Мы им только на выборах нужны.
Вот так. Она вздохнула: – Да, вот и пшено подорожало. Было 20 рубля, а стало 49. Я обрадовалась: – Так это ж подорожало в два с половиной раза! Это для тех кто умеет считать. Она: – Да. И сказали, шо соль на опте заканчивается. Вы хоть соли возьмите прозапас. Я: – Ага, щаз возьму. А шо там насчет туалетной бумаги? Как там на опте? Может тоже запастись? Правда при таком питании может и не нужна она будет вовсе.
И стою, ржу. Продавщица тоже улыбнулась. Я на циничной волне выхожу из магазина. А тут подъехала машина и выходит из неё дядечка военный, в форме, лет под полтинник. Чистенький и форма такая особенная. Ну, явно не обпочленец.
Выглядит, как офицер. Я спускаюсь по ступенькам магазина, а он на подъём пошёл. А я рот до ушей и говорю: – Это шо такое у нас делается, товарищ офицер? Муки нет и сказали, шо скоро и соль из продажи исчезнет? За шо боролись? Он приостановился передо мной, глянул на моё балахманно-весёлое выражение лица и ответил: – Та вот, за что боролись, на то и напоролись. Я опять заржала, а он мне в ответ мило так улыбнулся. Милашка, блд. Это я про него. А у меня язык в ж…не держится. Это тот самый случай, когда мне хорошо, когда другим плохо
